Пресса - Гопак прекрасно сочетается с джазом!

Сергей Бедусенко "озвучил" множество спектаклей: "Визит старой дамы", "Выбор", "Каменный властелин", "Укрощение строптивой" (на сцене Театра имени Франко). За "Крошку Цахес" Бедусенко получил "Киевскую пектораль". А "Енеїда" стала его героической попыткой сделать первую украинскую рок-оперу. Сергей сегодня пишет инструментальную, симфоническую музыку. А недавно подготовил новый фортепианный альбом джазовой музыки "Коли збуваються мрiї".

В новом компакт-диске фортепианного джаза присутствует синтез трех музыкальных стилей: классического, джазового и арт-рокового. Составить представление о природе создаваемых Бедусенко произведений можно из беседы с ним.

Сергей Бедусенко. Фото из личного архива

— Мои родители — музыканты — воспитывали меня на лучших примерах музыки, — рассказывает Сергей. — Черновцы всегда были очень развитым в культурном отношении городом. Там прекрасная филармония, и мне удалось видеть и слышать выдающихся исполнителей Ойстраха и Рихтера, я впитывал эту культуру, и классическую, и эстрадную. Учился в знаменитом музыкальном училище на фортепианном факультете у Иосифа Эльдисера. Этот выдающийся музыкант стал лауреатом премии Юнеско в области мировой культуры (единственный в Украине). Теперь он уже и композитор: я давал ему рекомендацию в Союз композиторов, и он поступил туда... в 70 лет. В нашем училище занимались София Ротару, Ивасюк, Яремчук, Бобул, Сандулеса, из молодых — Бужинская, Лорак. Учился я на три курса младше Ротару и писал ее графические портреты. Я тогда уже занимался рисованием, закончил художественную школу, а потом увлекся и литературой.

— Как складывалась ваша судьба после Черновицкого училища?

— Хотел поступать в московскую консерваторию. Поехал, посмотрел, но мне почему-то обстановка там показалась чужой. А Киев воспринял очень хорошо. Это святой город, все есть — река, лес, горы. Здесь я почувствовал атмосферу, в которой могу и жить, и творить. Закончил композиторский класс профессора Колодуба. У него не было штамповки «маленьких Колодубов», давалась возможность развиваться творчески самостоятельно. Студентом я участвовал во Всесоюзном конкурсе молодых композиторов в Ленинграде и там получил такую высокую оценку, что окончательно пришел к выводу о правильности избранного пути. Еще студентом стал работать в Киевском ТЮЗе заведующим музыкальной частью, писал музыку к спектаклям. Тогда главным режиссером там работал Николай Мерзликин. Это были лучшие времена театра: прекрасные актеры, интересный репертуар. Именно там появилась предтеча мюзиклов (композитором этого жанра я себя и считаю).

— Многие театралы помнят культовый спектакль киевского ТЮЗа «Любовь, джаз и черт» с вашей музыкой.

— Этот спектакль положил начало моему увлечению театром. В ТЮЗе я написал музыку к 15-ти спектаклям. Потом ушел на творческие хлеба, но театр меня не отпустил. Музыковед Игорь Мамчур познакомил меня с Сергеем Владимировичем Данченко, безусловно, великим режиссером, сотрудничеством с которым я горжусь, равно как и работой с Даниилом Лидером. С этого начался новый этап в моей творческой жизни — Театр им. И. Франко. Там я сделал 14 спектаклей (12 — с Сергеем Данченко). Начинал в 1986 году с первой национальной рок-оперы «Енеїда». Потом был второй спектакль — тоже рок-опера «Суд» по поэме Б. Олийныка. В «Енеїдi» впервые в этом жанре на серьезном музыкальном уровне я попытался соединить исконную украинскую интонацию — песенную, инструментальную — с современными эстрадными и роковыми ритмами. И пришел к выводу, что по музыкальному строю гопак и казачок прекрасно сочетаются с известными джазовыми стилями. У меня там даже рэп украинский был, хотя он стал известен гораздо позже. А дума — разве это не тот же блюз, даже в ладовом соотношении они перекликаются. Так что нужно искать преемственность культур.

— Как работалось с Сергеем Данченко?

— Это был золотой период моего творчества. С Сергеем Владимировичем очень интересно и легко работалось, он был чрезвычайно музыкален и при своей немногословности умел четко поставить задачу, мог указать стиль музыки, назвать конкретного композитора. Сейчас уже понятно, что он сумел предугадать веление времени и создать в театре спектакли-мюзиклы.

— Успеваете записывать музыку как исполнитель?

— Диск «Коли збуваються мрiї» писали в Черновцах, в родной филармонии. Мне предоставили большой концертный «Стейнвей», и за четыре дня нужно было все записать: с инструментом сжиться, слиться со звуком, тем более что фактура моей музыки часто импровизационная. Получилось достойно — хороший концертный джаз со всеми видами фортепианной техники.

— В предисловии к вашему поэтическому сборнику «Голгофа мирозданья» Леонид Вышеславский написал, что эта книга воспринимается на уровне литературного явления.

— Я всегда интересовался внеземными цивилизациями, космосом. Мне нравятся парусные корабли как символ романтики. В моей живописи — человек и Вселенная, осознание себя в этом мире, осознание вечности, бесконечности и бессмертия. У меня было четыре персональных выставки, последняя — «Седьмое измерение». Магическая, святая цифра «7» должна замыкаться на слове «духовность». В моих работах не разгул мрака, а царство света, того, что должен нести человек в пути к звездам, к вечности. Меня очень волнуют темы непреложных ценностей. Они поднимаются в произведении, которое пока не увидело света рампы, но я очень на это надеюсь. Это арт-рок-мистерия «Адам и Ева». Их отношения — начало всех начал. Это мог бы быть настоящий мюзикл, в нем есть музыкальная основа, открытая, универсальная интонация. Можно сделать малоиспользуемую свето-сценографию, но все, как обычно, упирается в финансы.

— Вы причисляете себя к людям шоу-бизнеса?

— В том смысле, чтобы мелькать везде, всегда, и в любом виде, — нет. У нас искривленный шоу-бизнес: запоминаться любой ценой! Отсюда и ужасающие фотографии, и циничные высказывания, и обнажение своей личной жизни. Не люблю тусовок, бываю только там, где чувствую себя энергетически комфортно.

Алла ПОДЛУЖНАЯ
театровед (для «ВЕДОМОСТЕЙ»)